Тайная Вечеря" Николая Ге.
"Приведу слова искусствоведа Юр. Нехорошева. Они интересны в историческом плане и тем, что допускают плодотворную полемику. «Газета «Санкт-Петербургские ведомости» сообщила: «Тайная вечеря» поражает оригинальностью на общем фоне сухих плодов академической выправки». Картину прямо с вокзала привезли в академию. Профессора долго стояли в оцепенении, а потом шумно поздравляли автора с успехом. Академический совет решил тут же присвоить Ге звание профессора – в нарушение существующего порядка. Но вскоре, разглядев картину повнимательнее, многие из тех, кто с восторгом голосовал за нее, выразили иные мнения.
Здесь необходимо вспомнить миф о Христе. В нем есть рассказ о последней встрече Христа со своими учениками. Во время беседы он произнес вещие слова: «Один из вас предаст меня». Откровение это каждый воспринял по-разному. Много веков сотни художников изображали эту сцену, сочиняя неожиданные композиции, а смысл вкладывали в них один – Иуда прежде всего предатель. Не случайно его имя стало символом вероломства, продажности».
Профессора пошли на попятную, когда узнали о реакции на картину монарха. Потом, Леонардо да Винчи не увидел в Иуде предателя, а его мнение уравновесит сотни других.
Послушаем Нехорошева дальше.
«32-летний Ге по-своему прочитал древний миф. От учителя уходит любимый, может быть, самый способный ученик. Гармония содружества нарушена. Решительно воздев руки, Иуда без колебаний набрасывает на плечи одежду. Он уверен в своей правоте, думает не о 30-ти сребрениках, но скорее о борьбе. Он не может остаться, не покривив душой. Тревожно скачут по стенам огромные тени, и время словно остановилось в пространстве тесной, едва освещенной кельи… Отображая острейший конфликт, полотно поневоле возвращало зрителей в бурную действительность 1860-х годов».
Иуда – любимый ученик? Это требует уточнения. Самый способный? Откуда это известно? Но тут есть над чем подумать, поскольку Иуда был казначеем у апостолов, а это была высокая должность. А то, что Иуда думает «о борьбе», то это сильное суждение требует самых весомых обоснований.
Смотрим на картину Ге – это могучее произведение. Небольшая комната, высокий потолок, гладкие стены, каменные плиты пола. Да, это Иерусалим. Кушетка, на ней полулежит Христос, горестно поддерживая голову рукой, опирающуюся на стол. У него в ногах молодой безбородый Иоанн, за спиной – бородатые апостолы. На углу стола седой старик – апостол Петр, за ним несколько темных фигур. Теперь смотрите, что делает художник.
Справа, за спиной Петра он ставит сильный светильник. Он освещает ярким светом с головы до ног Петра, особенно его лицо, изображенное в фас. Затем белую скатерть стола, руку и склоненную голову Христа, взволнованные лица апостолов. Мы светильника не видим – его загораживает черная фигура Иуды. Это высокий, стройный мужчина с бледным лицом, бородатый. Лицом Иуда обращен к нам, и его фигура бросает тень, нас покрывающая. Свет нравственности, правды, открытости, умеренности, мудрости, доброты освещает стол – общую духовную трапезу апостолов. Яркий свет падает на Петра – хранителя и стража рая, освещает Христа и встревоженные лица апостолов, обращенные на Иуду. Они обеспокоены, пришли в смятения от Иуды, загородившего нам раз и навсегда светильник разума. Только Христос не выглядит встревоженным – он огорчается тем, что так легко нас накрыла тень корысти.
Человек получает приличную зарплату и имеет нормальные условия для жизни. Он требует: еще! Деньги: 50 тысяч, 100, миллион! Мало, еще! Миллиард – еще! Убить, ограбить нищего и пустить его по помойкам, убить соперника? Нет проблем! Квартира 50 метров, 100, 300! Еще! Дом в Париже, дом в Майами, дворец на Лазурном берегу! Мало, еще!! Еще убивать и еще грабить. И уж, конечно, не Иуда виновен – он только символ, художественный образ бесчеловечности в человеке.
В небольшой картине Николай Ге смог воплотить идею Леонардо о ненасытности человеческой жадности и корысти. Если человека не заточить в рамки закона, он тысячекратно перекроет в ненасытности, жестокости, варварстве – любого варвара, в зверстве – любого зверя."
Сандомирский С.М.
